простО-тридцатьТри - 33

Вот говорят в армии таблетки выдают против столбняка, а то по ночам в казармах зонтики над кроватями открываются. Брехня все это, таблеток нету – в еду порошки подсыпали, так это пока офицеры не обнаружили, что их к женам не тянет. Оно-же как – в наряде по кухне солдаты всем заправляют, а они не глупее комполка – сказано, что все лучшее в офицерские блюда – они и рады стараться.

А что жены? А посыльные на что? Прибежит он с весточкой с дальних рубежей: - родная не волнуйся у нас учения. Тут вестового на радостях как в той сказке – и напоят, и накормят, и спать уложат, и на ушко пошепчут слов ласковых. А солдату оно что – чем сытнее, тем милее, – порошок-то до них не доходит, – все лучшее офицерам.

Убежит посыльный, а тут дневальный с пайком недельным. А там почтальон с газеткой или журнальчиком. И каждого накормят, напоят, приласкают и еще пригласят – почаще приходить. Журнальчики выписывают специализированные – с рассказами на интимную тему. Вот на-кувыркаются офицеришки по окопам, а тут жена, начитавшись всяко-разного к нему тянется. А куда ему с порошка? – только до унитаза.

Тут вот как-то молодого лейтенанта прикомандировали к части. Пока ВУЗовские разносолы с него повылазили нарасхват был. А тут к нашей картошке сухой порошковой да с порошком противостолбнячим «пристрастился» и все … К нему жена вскорости приехала молодая, красивая, горячая – щеки в смысле как огонь, губы как гранат. Ладно посыльные, а то-б удавилась над своим летехой и не познала-бы радости жизни.

Нет, армия без солдата-срочника пропадет – ни тебе с женой не поговорить, ни тебе отдохнуть в каптерке от бытовухи. А пока офицеры отдыхают солдаты за них пашут – в самоволку ради этого даже ходят. А куда деваться – надо отцов-командиров выручать – не выдержат они двойной нагрузки.

(((((((((***************))))))))))))))))))))))

Вот и лето покинуло нас оставив лишь воспоминания. Вспомнить много чего можно, даже огород. Ну а почему про огород не вспомнить? Никто тебе не мешает, никто не контролирует, а после можно рассказывать коллегам, что на море загорал. У меня так и было до одного случая.

Сосед дачу продал по дешевке. Да у него там ничего и нету – картошку сажал, да и все. Ну оно честно если рассудить и у меня большая часть земли под картошку выделена. Но дело не в картошке, а в новом соседе, а точнее – соседке.

Тут вышел как-то прополоть картошечку, бутылочку пива с собой – как водится. А что – жара, обезвоживание может произойти. Глотнул значит пивка два бокальчика, остальное в ведро с водой сунул и пошел мотыгой махать. Сколько времени прошло не засекал, а только гляжу – пиво заканчивается. Ну я того – через заборы напрямую к ближайшему ларьку – беру еще пятерочку. Возвращаюсь значит к мотыге, а тут смотрю - у соседа кто-то копошится. Ну что, надо познакомиться и политическую обстановку обсудить. Беру короче пиво и туда. Калитку открываю и … Стоит передо мной бабенка, хорошенькая, в бикини, топлес – ну это, без лифчика короче. Груди что твои дыньки, животик втянут, бедра плавно в ноги переходят. На голове шляпа и пол-лица за темными очками. Я стою и как тот пескарь, только губами шевелю. Она правда спокойно так указывает на табуреточку у столика. Присел значит, соседка кружечки подает и все молча. Вот глотнули за знакомство, она прямо на травку присела и внимательно так в мою сторону голову повернула. Куда там смотрела, через очки не видно, а я с дынек глаз отвести не могу. Болтаем ни о чем и обо всем сразу, пивко попиваем присматриваемся друг к другу.

Вот допили питушку и только хотел предложить еще за одной сходить, а тут и … Снимает соседка очки, что лицо закрывали и говорит: - С похмелья болеть не будете Пал Василич? Я и глазами, и губами хлопаю - с груди на лицо и обратно смотрю и верю, и не верю. А сидит передо мной начальница моя. Вот только в прошлом квартале премии лишила – за пиво, точнее за запах. Вот это и не хочешь, а до следующего лета не забудешь. Надо, наверное, тоже дачу продавать.

,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,

Раньше, когда шли враги,

Били их Богатыри.

А потом, простой солдат

Дать отпор врагу был рад.

А сейчас – ракеты танки,

Самолеты, корабли.

Нужно изучать науки

Чтоб боялись нас враги.

Нужно спортом заниматься

И уроки все учить, -

Чтобы враг нас стал бояться,

Чтобы враг хотел дружить.

Надо нам чтобы страна,

Во всем этом помогла.

,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,,

Князь Михась славился творческим подходом к наказаниям провинившейся челяди. Но в оконцовке все сводилось к порке розгами. Порол обычно кузнец Сорока, мужик здоровый и болтливый – ему в современном стенд-апе выступать, но тогда такого баловства не ведали. Водился еще грешок за Сорокой, опять-же по современным понятиям – геем был кузнец латентным. Михась знал про это и часто – в качестве поощрения, посылал Сороку в баню к гвардейцам. Кузнец после бани дня два отходил, но не роптал. Но бывало князь посылал кузнеца на неделю в тюрьму – в наказание. Там бедолаге приходилось пользовать мужланов, высланных из-за границ за непотребное поведение и заключенных за решетку за это-же, но уже здесь. Наказывали Сороку за тоже, за что и поощряли – за проведение наказания. Покажется князю что жалеючи бьет кузнец приговоренного, так сразу и в тюрьму. А когда девок кузнец хлещет, так тут еще одна закавыка княжья – и девка и палач должны быть голые. Все проводилось прилюдно, на обозрение выставлялось для раздумий. Вот если у кузнеца – не смотря на его причуды, «срабатывало» мужское начало, казнь останавливалась. Девку отправляли в спальню к князю, а кузнеца – в баню.

Спальня у князя была шикарная – ложе начиналось от порога, во всю комнату простиралось. Он перед сном обнажался перед дверью и лишь затем переступал порог – прыгая на перины. Вот на тех перинах он и продолжал экзекуцию девок, спасенных от розог. Тут требуется пояснить, кузнец «реагировал» на девственниц – ни разу его природное отличие не подвело князя. Девицу обычно выносили после кувырканий на ложе – Михась не знал усталости в делах постельных. Но награждал понравившихся щедро. Особо одаривал тех, кто дольше выдерживал все его причуды, а разнообразие в позах князь сам выдумывал – в ходе утех.

Оно-бы так продолжалось долгие годы, но понравился кузнец некоему гвардейцу – как человек. Тот поведал про это высшим чинам и – забрили Сороку в солдаты, а в скорости он и офицером стал. Князь на этой почве расстроился, приболел и вскорости ушел в монастырь – в женский, звонарем. Игуменья там говорят, келью имеет схожую со спальней княжьей … 

 %%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%%

Барин Михайло не всегда был барином. Рожден он был в семье крепостных у помещика Дунаева Федора. А барином стал как топор в руках держать научился. Крепко он тем топором работать умел, особо по ночам на дроге. Тратить заработок по пустякам не тратил, копеечку к копеечке складывал. На накопленное выкупил себе и родителям вольную, да дальше копить продолжил. Родители на воле не долго прожили – спились да померли. Михайло к тому времени собрал вокруг себя мужиков работящих – со всех дорог по округе оброк брали. Землю под деревню выкупил и построил поместье свое со временем. Пахотников нанял, да других умельцев завел рукодельных, каждому дом построил. С промысла ихнего доход имел – поделки в столицу возил на продажу. Что не раскупали то он отдельно аккуратно складывал, вроде музея нечто получилось. Грамотные да ученые поддерживали барина, перед властями оправдывали – хорошее дело мол делает, Русь укрепляет. Раз его коллекцию за рубеж возили аж до Праги довезли. Славу Михайло приобрел с того, стал на этом расширять свои интересы – музыкантов привечать стал да песенников бродячих. Этих селил отдельно на хуторе, чтоб не мешал им никто и они никого не отвлекали. Музыкантов с песенниками раз боярин Адакин послушал да с поклоном к государю письмо послал похвальное. Прислал государь своего капельмейстера на них посмотреть, да помочь чем. Звали того Агафоном – греком был, а приехала с ним дочка его – от жены хохлушки. Смесь грека и украинки до того красивой получилась, что следом за ними кавалеров-поклонников рать приехала. Михайло порадовался Агафону с дочкой, а кавалеров его ребята ночью вывезли, о тех больше и слуху не было. А искать, а кто знал куда они поехали?

Вот Михайло стал сватать девку ту, а она в дыбки – не надо мне мужика лесного, я принца хочу в мужья – городского. Агафон от греха решил в столицу вернуться да не тут-то было – дожди пошли, дороги размыло. А чуть спустя некое время дочь приболела у него. Отписал капельмейстер письмо в столицу – так и этак, вынужден задержаться, а песенники хорошие и музыканты приличные.

Пока письмо шло, да ответ вернулся девка выздоровела – Михайло со всей округи травников к ней привозил. Вот и вновь Агафон в дорогу собрался, а тут и письмо ответное – графья да князья едут, смотреть да слушать песенников, да в столицу отобрать каких. Михайло под это дело вновь свататься к девке – мол знатным стану на всю Европу. Нет, ни в какую она – настоящего знатного ей подавай. Собрал тогда барин их пожитки, да и выпроводил со своего подворья – прилюдно и во всеуслышание. Дорога дальняя, ночь темная едут не горюют – причина для отчета государю веская – выгнали взашей – радуются тому.

А тут бревно поперек дороги, да мужики бородатые с топорами … Как Агафон выжил и сам не ведает, а вот дочка пропала. Все леса по округе солдатами прочесывали, а не нашли ни мертвой, ни живой. А года два спустя пригласил государь предстать пред очи свои барина Михайлу с супружницей да с потомством. Отказать, голову на плаху положить, приехал и покаялся во грехе – силком замуж взял дочку Агафоновскую. А Агафона еще и внуком порадовал – бойким барабанщиком. Простили барина, но обвенчаться велели, с тем и отпустили восвояси. А оброк с дорог по его примеру по всей Руси ввели, так оно и до сей поры ведется – кто с оружием, тому и плати – власть велела. 

Корешок травки той знатный, пользу мужчинам дает, силу восстанавливает. Но брать его умеючи надо. Сбором корешков женщины занимаются, выроют его, травку оборвут, а на сам корешок известным местом садятся. У молодых это особо хорошо получается, присядет на коленки, а после ноги в стороны разводит. Всей нежностью, распахнутой на корешок, опускается соком своим его окропляет. Такой корешок потом к ведунье-травнице несут, та за корешок девой добытый любое ее желание исполнить готова – по мере сил.

Бабы что корешки собирают чаще сами их используют или дочерей своих с ними к травницам посылают – якобы сами собирали. Но не каждую ведунью в обман введешь, знающая и ведающая за версту видит кто корешок брал и чем на него приседал. Баба-же она не растопыриться над корешком как следует так задницей и бухается на него, а это уже вред от корешка пойдет. Вред такой, что тянет мужика потом на то место которое на корешок возлагали. Порой до того доходит, что на себе подобных лезут.

Вот так по незнанию испортили раз парня незадолго до свадьбы его. Жалился он, что не может ведро удержать на крюке адамовом, соскальзывает от слабости того. Тут для проверки такой обряд проводят прежде, парня слабого с девками в баню посылают. Если крюк его восстанет и не опускается пока все не перемоются – значит годен сватов засылать. А тут пошел молодец с девками в баню, а у него и никак, и еле шевелится. Знамо дело его к ведунье, а ведунья та только слова слышала, а делается и не видела. Но, обряд провела, молитвой закрепила, отваром с корешка напоила и, как водится, у самозванок – плату взяла.

Вот парню под венец уж невесту вести, а он на дружку смотрит - взгляд затуманенный, глаза кровью горят. Дружка не поймет, что с женихом случилось, а тот и толкует – пойдем в баню, сполоснуться поможешь. Вот стал дружка в бане воду разводить, а молодой и овладел им. Грех да беда, а куда деваться? А тут уже и в церковь бежать, молодую вести под венец. Смолчал дружка, а напрасно, молодые так и не жили меж собой как муж с женой.

А вот если бы корешок девка копала, да знающая травница его приготовила, то ни в коем случае такое случится не должно, а так – и девке жизнь испортили, и парню сломали.